Февральские и мартовские дни в нашей памяти не изменно связаны с трагическими событиями 1917- 1918 годов. Явление иконы Божией Матери «Державной» в селе Коломенском, арест Царя мученика в поезде в Могилеве, кровавая смута, Царская Голгофа...
Десятилетием ранее (точнее, в 1905 году) 17 февраля был убит террористом-революционером Великий князь Сергей Александрович, супруг Великой княгини, преподобномученицы Елизаветы Феодоровны.
В 2005 году мы отмечали скорбную юо-летнюю годовщину со дня убиения Сергея Александровича, останки которого покоятся на территории Новоспасского монастыря в Москве. В те дни в новопрестольной прошла церковно-научная конференция «Великий князь Сергей Александрович в истории Русского государства и культуры», организаторами которой были Императорское православное Палестинское общество, Паломнический центр Московского Патриархата и научный совет РАН «Роль религии в истории».
Матушка Елизавета писала Государю Николаю Второму: «Сергей с радостью умер за тебя и за свою Родину. За два дня до смерти он говорил, с какой готовностью пролил бы свою кровь, если бы мог этим помочь. Надеюсь, Господь даст мне силы, чтоб никто не смог сказать, что я оказалась недостойной водительства такого истинно благородного мужа и настоящего христианина» . Знаменательно в духовном смысле то обстоятельство, что Великая княгиня приняла мученическую смерть в алапаевской шахте в день тезоименитства своего супруга — день памяти преподобного Сергия Радонежского.
Драгоценным подарком и как бы отголоском, дуновением из царской Руси стало для нас пришедшее как раз в эти дни, накануне памятных трагических дат, письмо одной нашей читательницы из Луганской области. Благодарим Людмилу Васильевну за живое свидетельство о том времени, за проникновенный рассказ о самом дорогом. Низкий Вам поклон!
Уважаемая Алла! Пишет Вам простая верующая женщина, мать, бабушка — Людмила Васильевна Стоволосова. Живу я в маленьком шахтерском городке Красный Луч Луганской области. Получаю журнал вот уже семь лет, читаю от корочки до корочки на одном дыхании. В нем черпаю духовные силы, часто, бывает, хожу с каким-то наболевшим вопросом и вдруг в очередном номере «СНД» получаю исчерпывающий ответ. Всем знакомым и друзьям даю читать ваше издание.
Особенно благодарна за проникновенные статьи о Великой княгине, преподобномученице Елизавете Феодоровне, о Царе-мученике и его святом семействе. Мне это очень дорого, не могу читать о наших Царственных страдальцах без слез.
Дело еще и вот в чем. Моя бабушка, Герасименко Мария Гаврильевна (1892 года рождения), находилась в Марфо-Мариинской обители у Великой княгини Елизаветы Феодоровны с 1915 по 1918 год. Когда в Первую мировую войну погиб ее муж, Герасименко Прокофий, а вслед за ним умерли двое их маленьких деток от эпидемии дифтерита, за бабушкой приехала из Москвы ее подруга Моисеенко Неонила Максимовна. Она раньше была принята в обитель и, узнав о бабушкином горе, забрала ее в Москву. Это было в 1915 году, и пробыли они там до того самого момента, когда арестовали Елизавету Феодоровну. Как они все плакали о Матушке...
Солдаты были вооружены, очень грубы и сказали сестрам, чтобы разбегались по своим домам, а то, мол, «и вам такое будет». Они грубо подталкивали княгиню, а она шла безропотно, смиренно, только оглянулась на всех, подняла ручку и перекрестила сестер.
У нее было очень доброе сердце, она любила всех-всех, звала своих насельниц «моими цыпляточками». Очень любила мою бабушку. Бывало, подойдет, возьмет за щечки, прижмется и говорит: «Ах, моя Марьюшка, Марьюшка!» Она букву «р» немножечко картавила.
Я, когда прочитала книгу Л.Миллер о Великой княгине, поняла, почему она так бережно относилась к бабушке. Видимо, потому, что у княгини маленькая сестричка тоже была Мария и тоже умерла от дифтерита, как двое бабушкиных деток. Это было еще в Германии, до приезда княгини в Россию. А еще Елизавета Феодоровна уважала мою бабушку за то, что она была очень смышленая, хозяйственная, все умела делать быстро и аккуратно. Она и готовила вкусно, и шила хорошо, и коровку могла подоить, и службы хорошо знала. Последнее время она была у княгини ключницей.
Господи Всемилостивый, в какое безбожное время мы росли! Я с детства каждый год, целое лето жила у бабушки с дедушкой в деревне, набиралась силенок (была очень болезненной), там были сосны, озера, река, песок, такая благодать! Каждую минуточку можно было говорить и говорить о тех годах бабушкиных, проведенных у княгини в обители.
Но куда там, мы же были безбожные пионеры! Все, что я узнавала о бабушке, — это все от своей мамочки, она была учительницей, иногда прикладывала пальчик к губам и тихонько рассказывала о том времени, о бабушке. Говорила, что уже после того как похоронили Великого князя Сергея Александровича, мужа княгини, одни бедные люди принесли ей найденный мизинчик супруга. За это она их очень отблагодарила и хранила его до конца своих дней.
Когда шла война, в обители был организован госпиталь, Матушка сама ухаживала за самыми тяжелыми больными и возле них ночами сидела. Если узнавала, что у них есть маленькие детки, вязала ночами им чепчики. Княгиня очень постилась, любила морковные котлетки.
Когда мне было 14 лет, бабушка мне лично рассказала, что однажды приснился ей сон. Идет она по лугу, возле их села, а навстречу строй солдат. Выходит из строя ее муж (погибший уже тогда) Прокофий, подходит к бабушке и говорит ласково: «Машенька, передай княгине, что наступает кровавое, страшное время, пусть побезпокоится о себе, а ты, дорогая Машенька, выйдешь замуж за высокого, красивого, но строгого, выходи, а за нас не безпокойся», — и показывает рукой на небо. Бабушка посмотрела, а там два ангелочка красивых, два мальчика с крылышками. И побежал Прокошенька догонять солдатушек.
Этот сон, проснувшись, бабушка рассказала тогда Неониле, они всегда были вдвоем. Дождавшись утра, пасле молитв они пошли к Великой княгине. Она их приняла, внимательно выслушала и залилась слезами. Затем подошла к бабушке Маше, обняла ее и сказала: «Моя дорогая Марьюшка, это сон вещий тебе приснился, и что грядет такое страшное время, я знаю и чувствую, но от вас я никуда не уйду».
Именно тогда княгиня и подарила бабушке свою фотографию. Я хорошо помню ее, эта фотография была в деревянной рамочке и висела недалеко от икон на стене. Рядом была еще одна фотография, на которой были сфотографированы три сестры милосердия: бабушка, Неонила и еще кто- то из сестер. Бабушка говорила, что это была весна, они шли после того, как разносили по бедным семьям продукты, одежду, и сфотографировались. Полотняные юбки, блузки, косыночки с крестиками...
Елизавета Фёдоровна и Сергей Александрович
Очень много обитель помогала бедным, нуждающимся людям. Мне очень запомнились эти фотографии, потому что в детстве бабушка укладывала меня на свою кровать, а напротив как раз были иконы и эти фотографии на стеночке. Потом, уже повзрослев, приезжая к бабушке, я забыла об этих фотографиях, их уже не было на том месте. А я уже училась в институте, комсомолка, активистка была, прости меня, Господи, за все это...
Уже будучи замужем, в 1992 году, прихожу однажды с работы, открываю «Литературную газету» и вдруг вижу фотографию, до боли знакомую, из детства, и большую статью. Я мгновенно ее прочитала. Оказалось, в июле 1992 года Великую княгиню Елизавету Феодоровну и инокиню Варвару причислили к лику святых и автор статьи просил откликнуться всех, кто может помочь какими-то свидетельствами или материалами — для организации музея, открывающегося в начинающей уже действовать тогда Марфо-Мариинской обители.
Я сразу выслала эту статью своей тете, которая жила в бабушкиной хатке, спросила ее о фотографиях — где они? Тетя ответила в письме, что когда к власти пришел Хрущев, началась волна гонений на верующих, дедушка пришел однажды из сельсовета, с собрания, и сжег эти фотографии, сказав бабушке: «Ты нас с этими фотографиями до беды доведешь».
Вот и все... Умерла моя последняя тетя (их было пять дочек у бабушки, а мальчики все умирали, то есть двое от дедушки Прокофия и трое от дедушки Андрона), нет моих родителей, но я сильно почувствовала груз греха, лежащего на роде нашем. Иконы я забрала из бабушкиной хатки. Для меня они самые дорогие на свете, потому что перед ними молилась моя бабушка и я буду молиться до конца дней своих.
Внуку моему пять лет, учим с ним молитвы. Зовут его Иоанном, а внученьку — Марией (в честь бабушки Маши), она уже студентка, верующая. Каждый день благодарю Господа, что подарил мне такую замечательную семью: мужа, доченьку, внуков. Дай Бог, чтобы все люди были счастливы, добры и любили друг друга.
Со слезами читала письма людей в рубрику вашего журнала «Книга покаяния». Я всей душой, сердцем, разумением своим каюсь, прошу слезно Господа об этом. Прости нас, Царь- батюшка, простите нас, Царственные мученики — пример потрясающего благочестия и любви для всех нас, великих грешников. Мы все нуждаемся в молитвенном предстательстве Царской семьи. Как хочется дожить до того времени, когда явится акт соборного, всенародного покаяния в страшном грехе нашем, в котором повинны мы все.
Я уже несколько лет прошу на утренних и вечерних молитвах, чтобы соединились наши православные народы России, Украины, Белоруссии, чтобы возродилась у нас монархия, чтобы в школах и армии преподавался Закон Божий, чтобы отменили у нас номера и коды...
Добавлю к написанному, что по возвращении из Москвы в 1918 году бабушка моя и Неонила жили на своей родине, в Курской области, в селе Алексеевка. Бабушка вышла замуж именно за такого человека, как и сказал ей во сне Прокофий. Рядом в небольшой хатке жила Неонила с дальней родственницей Феодорой, они так и не вышли замуж, всегда ходили в черной одежде. Но Неонила работала до самой пенсии операционной сестрой. А Феодора работала с бабушкой в колхозе. Дедушка и бабушка обшивали свою и близлежащие деревни, дедушка шил верхнюю одежду, а бабушка — платья, юбки...
Бабушка Маша все время была занята, но всегда — в белом кружевном фартуке, даже у печи, в белой косыночке, всегда чистенькая, быстренькая, только зазвонят колокола (церковь рядом) — она уже бежит на службу. А когда она спала, никто не знал. Люди часто приходили к бабушке за советом и помощью. А как она готовила вкусно, какие пасхи, пироги, пампушки с маком пекла — я таких нигде больше не ела. Ее любили все зятья, все внуки, она была очень справедливой, честной, терпеливой, смиренной...
Вот такое получилось у меня письмо о моей любимой бабушке, русской труженице, прожившей достойно свою трудную жизнь. И таких было и есть очень много. Низкий им всем поклон!
Написала — и стало легче на душе.
С уважением, р. Б. Людмила
Материал подготовила Алла Зуева
Источник: Журнал «Спасите наши души» № 2. 2011г.