Тем не менее письмо Василия II в Константинополь так и не было отправлено. Позднее была создана новая редакция этого послания, адресованная уже не Патри­арху, а императору^79. Вероятно, попытка вторичного об­ращения в Константинополь имела место в 1443 году⁸⁰ и была связана с кончиной Патриарха-униата Митрофана Кизического. Не исключено также, что в Москве узнали о состоявшемся в 1442 году в Иерусалиме Соборе, на ко­тором присутствовали три Восточных Патриарха: Алек­сандрийский, Иерусалимский и Антиохийский, которые заявили о своем неприятии и осуждении Флорентийской унии. Но и новый вариант послания не был отправлен по назначению: великий князь «послав послов възврати въспять»⁸¹. И хотя русский летописец объяснял это тем, что «прииде же весть, яко царь и отъиде в Рим на царьство и ста в Латинскую веру», в реальности причиной повторного отказа направить послание, скорее всего, было постав­ление на патриаршество в Константинополе Григория III Маммы⁸², который, как и его предшественник Митрофан Кизический, также был решительным сторонником Фло­рентийской унии и прежде проявил себя как один из ее активных организаторов с византийской стороны.

Поскольку надежды Москвы на скорый отказ греков от Флорентийской унии не оправдались, в Русской Церк­ви, сохранявшей верность Православию, вероятно, всё же постепенно приходили к совершенно справедливой мысли, что при очевидной апостасии греков и их переходе в католичество восточного обряда нет смысла прибегать к каким-либо ухищрениям с целью получения санкции Константинополя на создание на Руси собственного само­стоятельного церковного управления. Похоже, в Москве в конце концов осознали, что разрыв с униатским Констан­тинополем не требует вообще никакого канонического обоснования, так как имеет своей причиной явление догматического порядка: Константинопольская Церковь перестала быть православной, а Русская Церковь таковой остается, и следовательно, никакой канонической связи и общения между ними быть не может. Там, где речь идет о сохранении догматов, вопрос о соблюдении канонов, регулирующих внутреннюю жизнь Церкви, вообще теряет смысл, ибо каноны — это не просто законы, по которым живет Церковь, а, по сути, ее икона, идеальный образ. Конечно, понять это сразу тем, кто тогда, в середине XV века, решал, каким путем пойдет далее Русская Церковь, было нелегко. Ситуация, в которой Русская митрополия ради сохранения Православия должна была обрести свою автокефалию, была беспрецедентной. Не существовало никаких прямых канонических норм, которые бы предус­матривали весь алгоритм действий в условиях, подобных тем, что были созданы Флорентийской унией. Отсюда и проистекали первоначальные, отраженные в обеих редак­циях послания великого князя Василия II в Константино­поль, попытки Москвы найти аргументы в подтверждение своих действий в традиционной канонической практике Православной Церкви, от которых вскоре было решено полностью отказаться.

В противостоянии Флорентийской унии Русскую Церковь поддержало афонское монашество, авторитет которого в православном мире традиционно был очень велик. С Афона в Москву около 1442 года было направлено послание на имя великого князя Василия II⁸³, написанное после получения святогорцами известий об осуждении митрополита Исидора на Соборе 1441 года. На Афоне осуждали как предательство Православия действия им­ператора и византийских иерархов и высоко оценивали усилия русских, направленные против унии, отмечали, что они побуждают многих византийцев последовать их примеру. Афонские иноки сообщали, что прекратили поминовение принявших унию Патриарха и императора. В ответ на письмо святогорцев великий князь направил послание, в котором выражал похвалу афонским монахам и выражал пожелание продолжать поддерживать связи с монастырями Святой Горы⁸⁴.

Говоря о последующей жизни и деятельности Иси­дора следует отметить, что и в Твери, куда он «бежал» из Москвы, митрополит-униат не встретил поддержки, не­смотря на традиционно сложные отношения между Твер­ским и Московским великими княжествами. Тверской князь Борис Александрович велел посадить митрополита «за приставы», и в результате Исидору пришлось около полугода просидеть под арестом. Папский легат был ос­вобожден лишь «в великий пост на средокрестной неделе» 1442 года⁸⁵. Рассчитывать на какую-либо поддержку в ве­ликорусских епархиях Исидор не мог, и поэтому попытал­ся достичь успеха в западной части Русской митрополии. В начале 1442 года он направился в Новогрудок, где нахо­дился центр митрополичьего округа на территории Вели­кого княжества Литовского. Но и здесь кардинала ожидал полный провал: великий князь Казимир IV Ягеллончик и Виленский латинский епископ Матфей признавали законным не Ферраро-Флорентийский собор и папу Ев­гения IV, а Базельский собор с его антипапой Феликсом V. Исидор был вынужден покинуть и Литву. Гораздо больше ему повезло в столице Венгрии — Буде: 23 марта 1443 года польский и венгерский король Владислав III Варненчик издал привилей, которым в своих владениях предоставил христианам восточного обряда, принявшим унию, права и свободы, которыми пользовалась римо-католики. Скорее всего, Исидор был причастен к подготовке этого докумен­та. Но несмотря на то, что Владислав III стал сторонником Евгения IV, а Холмский латинский епископ Ян Бискупец оказал Исидору поддержку, польские католические ие­рархи и светская знать, влияние которых существенно ограничивало власть короля, в большинстве своем были на стороне Базельского собора. Трудности, связанные с утверждением Флорентийской унии в Польше и Литве, вынудили Исидора уехать в Рим⁸⁶.

Более Исидор уже никогда не возвращался на тер­риторию Русской митрополии, даже после того, как в 1447 году Польша и Литва подчинились власти папы Ни­колая V, преемника Евгения IV. Очевидно, Исидор полно­стью утратил надежду на успех унии в Восточной Европе и в последующие годы сосредоточил свою деятельность на утверждении унии в Византии. К 1446–1448 годам от­носится единственное сохранившееся свидетельство того, что Исидор еще оказывал влияние на дела западнорусских епархий. В это время кандидат на Владимиро-Волынскую епископскую кафедру Даниил совершил поездку в столи­цу Византии, где Исидор совершил его поставление во епископа, а Даниил дал ему свое «исповедание». Правда, позднее этот епископ утверждал, что, принимая руко­положение от митрополита-униата, он «того не разумех, что тот Исидор митрополит сходатай и споспешник был оному латыньскому, еже во Флоренции бывшему осмому Собору»⁸⁷. Связи Исидора с западнорусскими епархия­ми окончательно прервались после того, как в январе 1451 года великий князь Литовский Казимир признал митрополитом Киевским и всея Руси Иону⁸⁸.

Между тем и в Византии судьба унии складывалась неудачно. Большинство византийцев было против под­чинения Риму, несмотря на то, что 1 января 1443 года Папа Евгений IV издал буллу, объявлявшую о начале кре­стового похода против турок. Но участие в нем приняли лишь крестоносцы из Венгерского королевства, которыми командовал полководец Янош Хуньяди, и, в меньшей степени, польские рыцари. Возглавил крестовый поход король Польши и Венгрии Владислав III. 10 ноября 1444 года в битве при Варне крестоносцы были наголову раз­громлены турками султана Мурада II. В бою погиб цвет венгерского и польского рыцарства во главе с самим коро­лем Владиславом⁸⁹. Венгрия еще раз попыталась бороться с османами, но в 1448 году войско Яноша Хуньяди вновь потерпело поражение в битве на Косовом поле. Пораже­ние крестоносцев лишило Византию последней надежды на спасение. Окруженный со всех сторон территорией Османской империи Константинополь со дня на день мог быть захвачен турками⁹⁰. Император Иоанн VIII скончался 31 октября 1448 года, вскоре после получения известия о поражении венгерского войска⁹¹. Перед смертью ему пришлось осознать, что избранная им стратегия, целью которой было получение помощи Запада ценой компро­мисса с папством, полностью провалилась. Крах этой по­литики был столь очевиден, что Иоанн VIII и принявшие унию иерархи Константинопольской Церкви, полностью дискредитировав себя, так и не решились официально обнародовать в Византии орос Ферраро-Флорентийского собора.

Бездетный Иоанн VIII, умирая, передал эфемерный императорский престол своему брату Константину XI Драгашу⁹², который в последней отчаянной попытке не допустить гибели Византии вновь попытался навязать унию своим подданным. Поскольку уния по-прежнему оставалась крайне непопулярной в Константинополе, Па­триарх-униат Григорий III Мамма в 1451 году предпочел вообще покинуть столицу Византии. В мае 1452 года в ка­честве папского легата в Константинополь был направлен митрополит-кардинал Исидор. В конце октября 1452 года он прибыл в византийскую столицу во главе небольшого вооруженного отряда и объявил Константину XI, что гиб­нущая Империя Ромеев может рассчитывать на помощь Запада только в случае принятия унии. Император подчинился, и 12 декабря 1452 года в соборе Святой Софии в Константинополе была совершена литургия, за которой возносились имена папы Николая V и отсутствовавшего в городе Патриарха-униата Григория Маммы, а затем был, наконец-то, публично оглашен орос Ферраро-Флорен­тийского собора. Софийский собор в Константинополе был передан униатам во главе с Исидором и находился в их руках до захвата города турками. Исидор оставался в византийской столице вплоть до того момента, когда город пал под ударами османов султана Мехмета Фатиха. Папский легат совершил последнее христианское бого­служение в Софийском соборе, за которым в канун гибели тысячелетней Империи Ромеев собрались и сторонники, и противники унии. В резне, устроенной турками при взятии Константинополя 29 мая 1453 года, Исидор уцелел. Он попал в плен, но был выкуплен одним из генуэзских купцов⁹³. Кардиналу-униату, вероятно, помимо страданий, испытанных при виде гибели Византии, было не менее тягостно сознавать, что несмотря на заключение унии греки, в сущности, так и не получили от католического Запада никакой серьезной помощи против турок.

После катастрофы 29 мая 1453 года Исидор вновь оказался в Риме. В 1458 году папа Каллист III санкцио­нировал разделение Русской митрополии, отделив от нее «митрополию Киевскую, Литовскую и всея Руси», террито­рия которой совпадала с границами Великого княжества Литовского и Польши. 15 октября 1458 года униатский Патриарх Константинопольский в изгнании Григорий Мамма поставил на новую митрополию Григория, ученика Исидора, отказавшегося в его пользу от своих прав на за­падную часть Русской митрополии. В январе 1459 года он также формально отрекся в пользу Григория и от своих прав на московскую часть Русской митрополии. Впослед­ствии папа Пий II назначил Исидора деканом Коллегии кардиналов, униатским Патриархом Константинополь­ским и Архиепископом Кипрским. Однако его реальная юрисдикция распространялась лишь на греков-униатов в Италии. Исидор скончался в Риме 27 апреля 1463 года и был погребен в ватиканской базилике святого Петра. Честь, оказанная греческому иерарху, оказалась, по сути, единственным результатом его многолетних усилий по части достижения церковного единства таким заведомо неприемлемым для православного мира способом, как уния. А для Русской Церкви противостояние навязывае­мым ей решениям Ферраро-Флорентийского собора стало одним из важнейших моментов ее бытия, судьбоносным рубежом, перейдя который она обрела самостоятельность и открыла совершенно новую эпоху своей истории.

73 ПСРЛ. Т. 23. СПб., 1910. С. 150.
74 ПСРЛ. Т. 25. М.; Л., 1949. С. 261.
75 Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: сборник. М., 2007. С. 396.
76 РИБ. Т. 6. ПДРКП. Ч. 1. СПб., 1908. № 62. Стб. 525–536.
77 Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: сборник. М., 2007. С. 396–397.
78 РИБ. Т. 6. ПДРКП. Ч. 1. СПб., 1908. № 62. Стб. 525–536.
79 Текст сохранился в составе Софийской второй (ПСРЛ. Т. 6. Ч.2. М., 2001. Стб. 92–97) и Львовской летописей (ПСРЛ. Т. 20. Ч. 1. СПб., 1910. С. 251–254).
80 Датировка см.: Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: сборник. М., 2007. С. 398.
81 ПСРЛ. Т. 6. Ч. 2. М., 2001. Стб. 97; ПСРЛ. Т. 20. Ч. 1. СПб., 1910. С. 254.
82 В миру — Мелиссинос Стратигопул.
83 Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: сборник. М., 2007. [Приложения]. С. 462–465.
84 Там же. С. 459–462.
85 ПСРЛ. Т. 5. Ч. 1. М., 2003. С. 46.
86 Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: сборник. М., 2007. С. 399–404.
87 Acta slavica Concilii Florentini: Narrationes et documenta / Ed.160 В. И. Петрушко J. Krajcar. Roma, 1976. P. 151. Цит. по: Флоря Б.Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: сборник. М., 2007. С. 405. О том, что в Западной Руси имели весьма слабое представление как о положении дел в Русской Церкви после заключения Флорентийской унии, так и о самих решениях униатского собора, также свидетельствует послание Патриарха-униата Григория Маммы Киевскому князю Александру Владимировичу, написанное около 1446–1447 гг. в ответ на его обращение к Патриарху за разъяснением (Флоря Б. Н.Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: сборник. М., 2007. [Приложения]. С. 465–466).
88 Акишин С.Ю., Флоря Б.Н., Э.П.И. Исидор // ПЭ. Т. 27. М., 2011.С. 177–182.
89 Владислав III с тех пор вошел в историю под прозванием Варненчик.
90 Правда, султан Мурад, совершив в 1446 г. карательный рейд в Морею, медлил с завоеванием столицы Византии
91 Попов И.Н., Орецкая И.А. Иоанн VIII Палеолог // ПЭ. Т. 23. М.,2010. С. 598–601.
92 Будучи, как и Иоанн VIII, сыном императора Мануила II Палеолога и принцессы из сербской королевской династии
Елены Драгаш, Константин унаследовал свое прозвание от матери. Константина Драгаша иногда в литературе именуют
Константином XII, считая в ряду императоров Константином XI Константина Ласкариса, который, вероятно, не был коронован.
93 Акишин С.Ю., Флоря Б.Н., Э.П.И. Исидор // ПЭ. Т. 27. М., 2011.С. 177–182.

Начало / Часть 3

Страницы: 1 2