Глава пятая. Окончательный неуспех дела и учения Иисуса Христа у  иудеев; причины этого

Для человека, призванного к общественной деятельности, нет боль­шего несчастия, большей печали, как сознание, что истина, которую он возвещает, не принимается, и что спасение, которое он предлагает, от­вергнуто; даже сама смерть не так пугает его. Скорбь его тем более возвы­шенна, что чужда всяких личных интересов и расчетов. Апостолов печа­лит не неуспех их великого дела, а нравственное ничтожество тех, кто их преследует: мученики оплакивают не свою собственную смерть, а зло­деяния своих гонителей. Чем выше человек, одаренный выдающимися способностями, тем сильнее его страдание, если его отталкивают; чем он добрее и святее, тем беспристрастнее относится к своим страданиям. По своей горечи и по своему беспристрастию страдания Иисуса были бес­предельны, подобно тому, как бесконечна была Его любовь к людям.

Во вторник вечером, 12-го Нисана, когда Иисус, скрываясь от иуде­ев¹, вышел из храма и остановился на склоне Елеонской горы, Он долго смотрел на Иерусалим и со скорбью предсказал ученикам Своим близкое разрушение храма и города и конец мира; уже тогда Он мог видеть окон­чательную неудачу Своего апостольского призвания. Неутомимое усер­дие, наставления, горячие воззвания, бесчисленные чудеса, божествен­ное красноречие, святость, торжественные свидетельства, грозные уве­щевания — все было напрасно.

Как человек, Он был побежден.

После двухлетней неустанной, неослабной деятельности Он не толь­ко не успел отвести от Себя подозрения властей и законников, не только не мог убедить их в том, что Он — Христос, и посвятить их в тайны Цар­ствия Божия; напротив, Он видел, что с каждым днем вражда, ослепле­ние, ненависть и ярость против Него все возрастали и увеличивались.

Совершенно справедливо, что простой народ сочувствовал Ему бо­лее всех: но в то же время Иисусу было известно, что эта толпа легкомыс­ленна и непостоянна. Приветствуя Его и внимая Его учению, народ удов­летворяет скорее собственное любопытство, руководствуется личными интересами и увлекается своими несбыточными мечтами; он мало вни­кает в глубину учения Иисуса и мало проникается духом этого учения. В продолжение двух лет Его апостольства единственным торжеством Его было то, что Он успел обратить в веру несколько простых сердец из среды наиболее грешных, но и наиболее искренних людей. В этом состояла Его победа. Слишком скромное торжество, которое никогда не удовлетвори­ло бы человеческое честолюбие, а между тем оно служит исходным пунк­том великой славы Иисуса. Вся жизнь божественного Учителя подчине­на закону, перед которым умолкают наши мудрость и опытность. Если успех Иисуса не похож на человеческий успех, то и неудачи Его не имеют никакого сходства с обыкновенными человеческими неудачами.

Человек борется за свое дело, воодушевляемый надеждой выйти из нее победителем; если он уступает противнику в борьбе, то к унизитель­ному сознанию своего поражения присоединяется еще горечь обманутых надежд. Он признает себя ответственным за свои потери и считает себя виновным, если не сумел преодолеть все препятствия, покорить врагов, осуществить свои предначертания. История не прощает побежденным. Сознавали же они, что в силах были одолеть препятствия и одержать над ними верх? Почему же они не восторжествовали? Препятствия были силь­нее их. Тогда зачем было начинать борьбу? Ясно, что им недоставало пре­дусмотрительности или мужества.

Все бедствия, причина которых кроется в несбыточных мечтах или пороках человека, являются наказанием побежденным; и в ряду истори­ческих событий они служат бичами рода человеческого, поражая ужасом, смятением и истреблением целых племен и народов.

Иисус никогда не был уверен в Своем торжестве среди иудеев; Он неоднократно предупреждал Своих учеников, что начальники народа в Иерусалиме предадут Его на мучения и что Он будет отдан в их полную власть. Неуспех Его дела не зависит от Него, но от упорства тех, кто про­тивится Его учению. Его дело было выше их понимания. Но поражение Иисуса было в то же время Его торжеством, потому что явилось наказа­нием легкомысленному народу, мнящему себя победителем, и послужи­ло истинной причиной тех страшных бедствий, которые подобно бурно­му потоку разразились над иудейским народом.

Неверие иудеев в отношении к Иисусу и, как следствие этого неве­рия, окончательный неуспех Его проповеди, это — одно из знаменатель­нейших явлений в жизни Иисуса, в истории Его народа и религиозной истории всего человечества. Величие дела Его, нравственный упадок на­рода, полное отречение от всех тех средств, ведущих к успеху, которые требуются человеческой мудростью, и сверх всего этого предначертания Бога, истинного Властителя событий — вот те причины, вызвавшие по­ражение и проливающие некоторый свет на столь значимый факт неус­пеха проповеди Иисуса. Очень важно разобраться в нем, прежде чем ви­деть, как верховный народный совет в своем неверии утвердит, основы­ваясь на букве закона, смертный приговор Иисусу Христу, и Сам Он ос­вятит Свое земное служение людям той ужасной смертью — как Он Сам предсказывал,— приняв эту смерть добровольно, со святым мужеством и полным самоотвержением.

В Иудее, Галилее, Самарии и Перее, повсюду, где Иисус обращается к народу и к книжникам со Своей проповедью, Его учение имеет единст­венную цель — засвидетельствовать святость Своего дела и Своей лично­сти, открыть людям то, что Он призван совершить на земле и показать, кто Он. Эти откровения тесно связаны между собой, ибо между Великим Делателем и Его делом существует полное соотношение, постоянная и непрерывная гармония. Применяясь всегда к обстоятельствам и людям, эти откровения возрастают по мере того, как возбуждают против себя бурю злобы и вражды. Это не есть знание Своего дела и сознание его святости, которые мало-помалу совершенствовались и созревали в Иисусе, как полагали некоторые историки; а это есть свидетельство полного и совер­шенного познания всего, что только возможно себе представить.

Какая же была цель всего мессианского дела Иисуса?

Основать Царствие Божие на земле, по Его собственному выражению. Это царство состояло главным образом в том, чтобы сделать человека причастным жизни Божией; Иисус называет это «жизнью вечной». Для того, чтобы возродить человека к этой новой жизни, недостаточно одних человеческих усилий; надо было, чтобы Сам Бог явил человеку Свое бес­конечное милосердие. Истинная задача Мессии состояла в том, чтобы показать в действительности это милосердие, ниспослав нам Духа Свя­того. С другой стороны, человек должен согласиться и приготовиться к восприятию этих даров Святого Духа; для этого требуется два условия: покаяние и вера. В покаянии, соединенном с сердечным сокрушением, человек признает себя великим грешником, отрекается от самого себя, отвергает все, что есть в нем дурного, несовершенного, ограниченного; посредством веры он приближается к Богу, открывает Ему свое сердце и возрождается от Духа Божия: так начинается в нем Царствие Божие. Че­ловек принадлежит уже к обновленному миру; вечная истина и безгра­ничная любовь проникают в его душу и он в глубине своего сознания вку­шает уже мир, благость и блаженство Божие.

Каковы же были предначертания Иисуса или каков Его план в обще­человеческом смысле слова? На это можно ответить так: ничего полити­ческого и земного; ничего несовершенного и временного; ничего частно­го и ограниченного. Все — просто и всеобще и в то же время — жизненно и величественно. Дело Иисуса, с какой бы точки зрения ни взглянуть на него, несомненно есть дело божественное; если посмотреть на последст­вия, то увидим, что цель этого великого дела — возвысить человека до жизни Божией; если посмотреть на способы и средства, то это — Дух живого Бога, как единственная сила, могущая довести до познания бес­конечного; если посмотреть на Самого Исполнителя этого дела, то уви­дим, что если бы Он не обладал всей полнотой божественного Духа, то не мог бы сообщать его людям; даже в самой основе дело Иисуса свято и совершенно, потому что Он смотрит на человека, как на разумное и сво­бодное существо, способное войти в общение с вечным и безграничным и быть призванным в вечной и блаженной жизни Божией. Дело Иису­са — это последнее слово божественного Промышления о человечестве, полное и окончательное выражение религии, исполнение всех вещей и завершение постепенного развития вселенной.

Такие предначертания Божии превышают человеческий разум и все самые замечательные произведения его, и человек не может приписать себе создания этого великого дара Божия, как не может сам, своими си­лами, достигнуть жизни Божией. Тот, Кто пришел осуществить эти пред­начертания Божии, Тот, Кто возвестил это, подготовлял к этому и восхо­тел исполнить это, мог бьггь только Богом.

И действительно, призывая людей к божественному делу, Иисус на­зывал Себя и объявлял о Себе как о Сыне Божием. Всю Свою ревность, все время Своего служения Он посвятил на то, чтобы указать иудеям на Свое божественное Сыновство, которое нужно понимать не в смысле только нравственного единения воли и разума с Отцом Небесным, но Сыновство безусловное, делающее Его единосущным Отцу и равным Ему по Своим свойствам; Иисус Христос имел равную силу, премудрость и жизнь с Богом-Отцом, и это давало Ему право называться Сыном Бо­жиим.

Правда, Сын Божий явился на землю, воплотившись в человеческую природу, почему Иисус и называл Себя Сыном человеческим. Но приро­да человеческая в Иисусе нисколько не умаляла Его божественного Сы- новства, равно как и божественная природа не уничтожала в Нем челове­чества.

Оба естества соединились, но не смешались в Нем.

Божественное происхождение Иисуса есть единственное объяснение Его жизни, учения, действий и Его великого дела спасения рода челове­ческого. Исходя из этого божественного начала — все в Иисусе истина, совершенство, премудрость; в противном же случае — все странно, воз­мутительно, богохульственно: с этой точки зрения иудеи имели основа­ние осудить Его и распять. Ни один человек в мире не имел права гово­рить того, что говорил Иисус, поступать так, как Он поступал, требовать того, чего Он требовал, и обещать, что Им обещано.

Только Сын Божий, равный Богу-Ощу и единый с Ним по существу, мог обнародовать собственным именем нравственный закон; только Он один мог, возвещая этот закон, говорить так: «сказано древним, а Я вам говорю». Только Он один мог повелевать природой, не призывая на по­мощь Бога, потому что Бог обитал в Нем и говорил Его устами. Только

Он один обладал могуществом исцелять больных и воскрешать мертвых, потому что будучи Богом, слово Его имело творческое могущество. Толь­ко Он один мог именем Своим изгонять бесов, потому что в Нем обитал Дух Божий. Только Он один мог прощать грехи, потому что Он есть Бог, а грех оскорбляет Бога. Только Он один мог назваться светом мира, потому что в действительности Сын Божий есть вечный свет. Только Он один мог сказать о Себе, что был безгрешен и непорочен, потому что грех и заблуждение чужды Богу, а также и человеку, преисполненному благода­ти Божией. Только Он один имел полное право требовать совершенной веры и безграничной любви к Себе, потому что Бог есть все для человека. Только Он один мог обещать блаженство вечной жизни, потому что поль­зовался ею, как собственным благом. Только Он один мог признавать Себя верховным Судиею человечества, потому что судить совесть человека есть неизменное право одного правосудного Бога и, следовательно, оно при­надлежит Сыну Божию, как Богу. Только Он один мог сказать, что небо и земля прейдут, а слова Его не прейдут, потому что слово Божие вечно. Только Он один мог сказать, что слово Его есть Дух и Жизнь, потому что слово и воля Божии всегда Им исполняются: ничто не может противить­ся Его святой воле и Его всемогуществу.

Все эти характерные черты, рассеянные повсюду в Евангелии, заклю­чают в себе подлинное свидетельство о Иисусе, Его божественной при­роде и Его деятельности.

Таковые предначертания Божии и таков исполнитель их, как Сын Божий, кажется, должны были бы встретить в народе, удостоенном вели­кой чести лицезреть их, горячее и восторженное сочувствие. Сама сущ­ность дела Иисуса всецело соответствовала тому, что есть наиболее жи­вого, глубокого и чистейшего в религии и в жизни Израиля.

Завет с Иеговой, истинным и единым Богом, был душой этого наро­да; этот Завет осуществился фактически явлением среди народа иудей­ского Сына Божия и откровением божественного происхождения Его всем истинным сынам Авраама. Великое преимущество Израиля — его закон, дух которого, по справедливости говоря, законники не понимали; этот закон имел единственной целью правосудие человеческое; и вот для того, чтобы исполнить и совершить эту правду, Иисус принес человечеству не писаный закон, но Дух живого Бога, единственную силу, способную воз­родить и освятить человека. Назначение израильского народа среди дру­гих народов на земле было — возвестить миру познание истинного Бога. Итак, мессианское дело Иисуса, открывая для всех Царствие Божие здесь, на земле, не было ли выполнением этого назначения, предначертанного самим Проввдением?

Человеческий ум смущается при мысли, что столь ясные и святые истины не могли тронуть сердца людей, покорить противные мнения, озарить истинным светом законников и первосвященников иудейских.

Все эти события были предвидены и предвозвещены за несколько веков пророками.

Один из них задолго предвидел все преступные замыслы иудеев; чи­тая эти пророчества, чувствуешь себя как бы присутствующим при всех ухищрениях и замыслах Синедриона против Иисуса.

«Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона и поносит нас за грехи наше­го воспитания, объявляет себя имеющим познание о Боге и называет себя сыном Господа».

«Он пред нами — обличение помыслов наших».

«Тяжело нам и смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других, и отличны пути его».

«Он считает нас мерзостью, и удаляется от путей наших, как от не­чистот; ублажает кончину праведных и тщеславно называет отцом своим Бога... Осудим его на бесчестную смерть»².

Пророк Исаия, провидя далекое будущее, с глубокой печалью гово­рил:

«Господи! кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня?»

«Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему».

«Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его»³.

Тот же пророк Исаия, описывая нравственное состояние народа иу­дейского, говорил:

«Господь говорит: Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмути­лись против Меня».

«Вол знает владетеля своего, и осел — ясли господина своего; а Изра­иль не знает Меня, народ Мой не разумеет».

«Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святого Израи­лева»⁴.

В большинстве случаев пророки употребляли очень сильные выраже­ния, изображая нравственный упадок своего народа. Пр. Иеремия взывал:

«Выслушай это, народ глупый и неразумный, у которого есть глаза, а не видит, у которого есть уши, а не слышит».

«А у народа сего сердце буйное и мятежное; они отступили и пошли».

«И не сказали в сердце своем: убоимся Господа Бога нашего»⁵.

Пророк Иезекииль, изображая будущего Мессию, слышал голос Гос­пода, говорящий ему:

«Сын человеческий! ты живешь среди дома мятежного; у них есть гла­за, чтобы видеть, а не видят; у них есть уши, чтобы слышать, а не слышат; потому что они — мятежный дом»^6.

Пророк Исаия в словах, имеющих глубокий смысл, высказал тайну столь пагубного ослепления народа:

«И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? и я сказал: вот я, пошли меня».

«И сказал Он: пойди, и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите».

«Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их»⁷.

И говоря об этом же явлении в очень сильных выражениях, Исаия восклицал:

«Изумляйтесь и дивитесь; они ослепили других и сами ослепли; они пьяны, но не от вина, шатаются, но не от сикеры».

«Ибо навел на вас Господь дух усыпления и сомкнул глаза ваши, про­роки, и закрыл ваши головы, прозорливцы».

«И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать книгу и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «не могу, потому что она запечатана».

«И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать».

«И сказал Господь: так как этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих, то вот, Я еще необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет»⁸.

Эти поразительные пророчества не только указывают на неверие иу­деев, но и объясняют его причины. Этот народ — падший нравственно, больной, испорченный, распущенный, развращенный: вот где причина отвержения Иисуса.

Но почему же Господу не угодно было озарить светом этих слепцов, открыть уши этим глухим, смягчить черствость этих сердец и склонить это упрямство? Ужели непоправим был такой нравственный упадок на­рода? Разве не воскресают мертвые от одного дуновения божественногоДуха? Почему же Дух Божий не проявил Себя в этом случае? Это «поче­му», этот вопрос обнаруживает в человеке всю ограниченность его пони­мания и уносит нас в недоступный для нашего сознания мир неиспове­димых путей Божиих.

Провидение, следуя законам, для нас непостижимым, руководит все­ми разумно-свободными существами, как отдельными личностями, так и целыми народами. Оно не насилует воли человека при достижении по­следним своего предназначения; предоставляя человеку свободу, оно снисходит даже к его заблуждениям и порокам; Бог или сдерживает чело­века, или же предоставляет его самому себе, и слабый ум человеческий не может попять причин того и другого. Тот, кто спасен от зла, испыты­вает на себе благость Искупителя; коснеющие же во зле доказывают соб­ственным опытом, что предоставленный самому себе человек есть вопло­щение полнейшего ничтожества. Углубляясь в неисповедимые бездны вечной премудрости Божией, Апостолы свидетельствовали неверие сво­его народа и старались образумить его⁹.

Верующее сердце преклоняется перед неисповедимыми тайнами Про­видения Божия и видит в них высшую причину всего. Но обязанность историка — найти как в жизни отдельного человека, так и целого народа, побочные, осязательные и непосредственные причины.

Человек совершенствуется медленно, особенно в нравственном и ре­лигиозном отношении. Народы идут вперед еще медленнее, чем отдель­ная человеческая личность, а человечество в целом — еще медленнее от­дельных народов. Чем святее и выше требуемая задача, тем сопротивле­ние человека становится упорнее и сильнее. Но никогда ни отдельная личность, ни целое человечество, в лице одного народа, не призывались к более высокому и святому делу, чем дело Иисуса. Израиль, твердо дер­жась своей веры в единого Бога, среди всеобщего язычества и идолопо­клонства народов, сохраняя в чистоте данный ему закон, среди различ­ных пороков, снедавших мир, тем самым уже выполнил одну из священ­нейших задач. Ему оставалось засвидетельствовать миру о явлении все­общего Спасителя и Освободителя и вместе с Ним воспринять истинное Царствие Божие.

Какое дивное зрелище представлял бы народ, последовавший по сто­пам Иисуса в ответ на Его любовный призыв, и с чувством глубокого и сердечного покаяния провозглашающий всюду истину и святость месси­анского дела, народ, возвещающий язычникам Царствие Божие и при­зывающий их к Искупителю всего мира, к всеобщему преобразованию вселенной под воздействием высшей силы Божией! Если бы Израиль даже утратил свою национальность и если бы кровь, которой он так гордился, смешалась бы с кровью других народов, то и тогда ему нечего было бы жалеть об этом. Одного Христа достаточно было бы для его славы, Он один увековечил бы его имя там, где должно было быть основано Царст­во Сына Божия, и все века и царства земные были бы исполнены его де­лами милосердия, правды и мира.

Усвоение отдельной личностью или целым народом нравственной или религиозной истины объясняется не только ясностью, присущей этой истине, ее необходимостью или святостью, а главным образом — состоя­нием нравственного сознания человека. Но изучая историю иудейского народа, нельзя не признать, что в то время, когда Иисус, пришествие Которого предвозвестил св. Иоанн Предтеча, выступил на общественное служение, этот народ находился в полном упадке политической, религи­озной и нравственной жизни.

Следствием того является полное неверие иудеев, ненависть и крова­вая вражда представителей власти против Иисуса.

С первого взгляда ничто не обнаруживает религиозного или нравст­венного упадка в израильском народе. Напротив, проводя параллель ме­жду ним и его предками, он кажется значительно возвысившимся в сво­ем умственном и религиозном развитии. Он уже не поклоняется более языческим идолам. Его единобожие непоколебимо. Знаменательные сло­ва: «слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть»¹⁰ сделались его преимущественным выражением. Никогда религия не являлась в бо­лее ослепительном блеске, никогда не была она в такой чести. Храм Ие­русалимский, перестроенный и украшенный Иродом, становится чудом вселенной. Пожертвования обильно текут к нему. Жертвоприношения в нем бесчисленны. Под давлением иноземного ига в душе народа усили­вается глубокое чувство патриотизма; в дни тяжелых испытаний светлая надежда и мечтания его о сладостных днях грядущего блаженства и уте­шения сливаются в его душе с религиозным чувством. Закон, данный ему, все предписываемые им обряды делаются предметом страстной и неук­лонной приверженности. «Возьмите у нас все,— с глубокой искренно­стью говорит Иосиф Флавий,— нашу национальность, наши города, все наше имущество, но наш закон остается с нами. Уведите иудея далеко от родины, то и тогда он не будет так бояться угнетающей власти деспотиз­ма, как своего закона»¹¹. И действительно, по словам того же историка, многие пленные иудеи соглашались скорее вынести всевозможные пыт­ки и мучения, чем сказать одно слово против закона и Святого Писания¹².

Последовательное единобожие, величие церковных обрядов, фана­тическая приверженность закону и вековым преданиям, святое, но вме­сте с тем суровое чувство патриотизма — все это, по-видимому, верно ука­зывало на развитие народа; но оказалось, что все это обманчиво. Нравст­венный и религиозный упадок народа подобен болезни и часто скрыва­ется под привлекательным внешним видом. Обыкновенно разрушению и падению народов и царств предшествует полный разгар оргий и необуз­данная распущенность нравов. Никогда язычество не проявляло себя с такого силой, как накануне своего падения. Все страшные бедствия, по­стигающие человечество, захватывают его в разгаре лихорадочной и не­удержимой деятельности, которая является как бы заключением его уга­сающей жизни.

Иудейский народ, в высшей степени религиозный, в период своего упадка представляет самые характерные, только ему присущие черты. Все элементы его религии затронуты: власть, наука, совесть, закон, нравст­венность.

Священническое звание в лице его представителей унижено. Оно тре­пещет перед чужеземной языческой властью, для которой является слу­гой. Все высшие места и должности, как председательство в верховном совете, верховное первосвященство, заняты саддукеями, которые во всем сомневаются и не признают ни бессмертия, ни воскресения из мертвых, ни мира духовного, ни даже Провидения. Живительные первосвящен­ники! Для них область религии ограничивается земным миром; для них она представляет из себя только писаный и освященный преданиями, установившийся закон, обеспечивающий добрый порядок и мир в стра­не; неумолимые в своих осуждениях, они высказывают усердие чрезмер­ной суровостью. Они твердо держатся за внешний блеск своего богослу­жения, советуют увеличить число жертвоприношений в храме, извлека­ют выгоды из набожности народа, увеличивают свои доходы побором де­сятин и продажей необходимых для жертвоприношений животных, ос­тавляя лично за собой это право. Могло ли найти какой-нибудь отголо­сок в этих неверующих умах, очерствелых сердцах, в этих жадных коры­столюбцах, столь приверженных к пышности и богатству, святое слово пророка и даже Самого Бога? Они-то постоянно и преследовали Иисуса издевательствами и насмешками, о чем упоминается у св. Евангелиста Иоанна.

Религиозные воззрения фарисейской партии не представляют ни ма­лейшего противовеса зловредному влиянию этих потерявших всякое ува­жение к себе представителей духовной власти. Никакие высшие задачи не занимают этих учителей народа. Повинуясь только практическому уму своего народа, они должны были разъяснять ему со всей убедительностью религиозные истины. Им принадлежало право истолковывать волю Бо­жию по отношению к израильскому народу, потому что на представите­лях общественной мысли и науки лежит обязанность направлять и под­нимать сознание и дух народа и страны.

В наступившую эпоху мессианства иудейская наука должна была зор­ко наблюдать за истинными знамениями этого решающего времени, ста­раться понять природу великого Посланника Божия и Его Божественное призвание. Между тем, это-то и упустили из виду, даже отвергли как иу­деи, принадлежащие к эллино-александрийской школе, так и все пале­стинские учители народа. Последние, вместо того, чтобы настойчиво бо­роться, опираясь на учения и писания пророков, против грубого мате­риализма, ведущего народ к заблуждению и дающего пищу его грубому воображению, сами поддаются этому заблуждению и, так сказать, освя­щают его¹³.

В руках у них книга пророков, наиболее знаменательные, вдохновен­ные слова, какие когда-либо дано было услышать тому или другому на­роду. Руководясь ею, они могли понять дух своего племени, познать смысл закона, причины существования своего народа, тайну своих надежд в бу­дущем и своего единения с Богом; но они не хотят и не умеют читать эту великую книгу. Они искажают ее смысл по произволу своей ложной уче­ности и погружаются в тонкости законоведения и нелепой казуистики. По их мнению, вся цель жизни — буквально исполнять постановления закона. Вот что составляет основу веры и правды Божией. Что же заклю­чает в себе эта буква закона? Как и при каких условиях она должна точно соблюдаться? Вот что следует пояснить. Повсюду раздаются споры по этому поводу, и их мелочность, странность и узкий формализм указыва­ют на окончательный упадок иудейского народа.

В действительности, религиозный смысл закона совершенно усколь­зает от них. Этот народ бесчувственен к божественному призыву; Дух Божий, вдохновлявший пророков и с таким могуществом напоминавший народу об исполнении их обязанностей и высокого призвания, уже не являет Своей всемогущей силы. Проходят целые века, и Бог не открыва­ет больше Своей воли избранному народу.

К чему же служат тогда слова, возвещающие, что Иегова — единый Бог, и нет других богов, кроме Него? Между Богом и Его избранным на­родом рушилась живая духовная связь. Вся религия израильского народа носила на себе живой характер и отпечаток личного и постоянного уча­стия Бога, возвещавшего устами пророков, священников и царей волю Свою народу; с веками это участие Бога в жизни Своего народа прекра­тилось.

Начальники народа и учители закона громко проповедуют Единого Бога, Невидимого и Неприступного; они прославляют сверхъестествен­ные свойства Его неизреченного Имени, боясь однако произносить это Имя в силу суеверного почитания; но всякое общение их с Духом Божи­им давно прекратилось; если же в чью-либо чистую душу западет слово вечной истины, они оказываются неспособными понимать его.

Находясь под руководством таких представителей религиозной вла­сти и таких наставников, народ мало-помалу утрачивает истинный смысл своих обязанностей; остается только слепая приверженность к букве за­кона. Внешняя обрядность, молитва, строгий пост, милостыня, возлия­ния, жертвоприношения и субботний покой — вот что совершенно по­глощает сознание народа; внутренняя же чистота души, горячая любовь к Богу, милосердие к ближнему, смирение, покаяние, правда и прямоду­шие не ставятся ни во что. Под маской наружной добродетели кроется страсть к наживе и обогащению, жадность, корыстолюбие, презрение к низшему классу народа и к бедным, себялюбие и самомнение.

Примечания:

1. Иоанн, XII, 36
 2.  Кн. Премудр. Соломона, II, 12—20.
 3.  Исаия, LIII, 1 и след.
 4.  Исаия, I, 2—4.
5.   Иеремия, V, 21—24.
 6.  Иезек., XII, 2.
 7.  Исаия, VI; 8-10.
 8.  Исаия, XXIX, 9-14.
9. Иоанн, XII, 37 и след.; К Рим., X, XII
 10. Второз., VI, 4.
 11. Conte. Арр. II, 30.
 12. Там же, I, 8.
 13. Ср. Das Judenthum zur Zeit Christi, von J. Langeu.

Страницы: 1 2