Проф. Д.В. Поспеловский

В период гражданской войны [Х.1917—Х.1922] Русская Пра­вославная Церковь силою обстоятельств была разделена фрон­тами физически и политически, хотя еще и не юрисдикционно, на ту ее часть, которая была в руках красных, и те части, кото­рые пребывали под разными белыми армиями или в условиях сменяемости власти — от белых до местных национальных сил, как на Украине.

Поскольку Московским Собором и Патриархом Тихоном на место убитого 26 янв./8 февр. 1918 г. митрополита Киевского Владимира был назначен избранный в Киеве в мае 1918 г. мит­рополит Антоний Храповицкий; будущий экзарх Московского Патриарха в Западной Европе Евлогий был архиепископом Во­лынским уже с 1914 г., а митрополит Платон был Херсонским и Одесским с февраля 1918 г., то именно эти лица станут самы­ми видными деятелями эмигрантских церковных течений, уйдя в зарубежье вместе с остатками белых армий.

Если учесть, что при выборах патриарха на Поместном Со­боре 1917 года наибольшее число голосов было подано за мит­рополита, тогда еще архиепископа, Антония, который к тому же пользовался большой известностью и славой как богослов во всем православном мире, то станет понятным, почему стратегия и деятельность митрополита Антония в зарубежье сыграет та­кую роковую роль в церковных раздорах.

Судьба м. Антония и архиеп. Евлогия, даже в условиях пре­вратностей гражданской войны, была несколько необычной. Оба они были арестованы петлюровцами в Киеве в декабре 1918 го­да и отправлены в монастырскую тюрьму, сначала к униатам в Галицию, а позднее к польским католикам в Краков. Через девять месяцев, под давлением союзников, поляки освободили обоих архиереев и они были отправлены в Новороссийск. Есте­ственно, м. Антоний отправился с белыми войсками в Киев на свою кафедру, а поскольку до Волыни белые не дошли, архиеп. Евлогий остался на Кубани, принимая участие в работах Вре­менного Высшего Церковного управления, созданного в мае 1919 года Ставропольским «собором», в котором участвовали все находившиеся в наличности на юге России бывшие участ­ники Московского Собора.

Такое же Временное управление существовало у Колчака в Сибири. Но там с окончанием гражданской войны оно прекра­тило свое существование, так как часть епископата и приход­ского духовенства эвакуировалась с остатками сибирских белых в Маньчжурию и Китай. Там они основывали храмы и продол­жали служить, сознавая себя частью РПЦ, пока остатки, вернее часть остатков ВВЦУ юга России не преобразилась в Высшее заграничное церковное управление, переименованное в 1922 году в Зарубежный Синод РПЦ. Видя, очевидно, легитимность пре­емственности этого учреждения, известного также иод именем Карловацкого Синода, от Управления Юга России, епископат Маньчжурии и Китая признал его. Таким образом, с самого начала мы видим две основные географические точки карлов- чан — Сербия и Маньчжурия.

Остановимся на вопросе преемственности и каноничности бу­дущего Карловацкого Синода. Карловацкие претензии канонич­ности опираются на Постановление Патриарха Тихона и его Синода от 20 ноября 1920 г. н. с., известного как постановление о временных автокефалиях. В нем говорилось, что в случае не­возможности поддержания контактов с Патриархией оторванные от центра епархии должны войти в контакт друг с другом и об­разовать временные управления для своей территории. Если же у епархиального архиерея нет возможности поддерживать по­стоянный контакт даже с соседними епархиями, пусть он «вос­принимает на себя всю полноту власти». Если такое положение станет затяжным, временно автокефальным архиереям рекомен­дуется возвести своих викарных в епархиальные архиереи, предоставляя им самые широкие полномочия самоуправления.

Как видим, это постановление задним числом полностью уза­конивало самостоятельные церковные управления на территори­ях, занятых белыми. Более того, хотя Патриарх Тихон, как мы знаем, отказался благословить Белое движение и осуждал тех священнослужителей, которые демонстративно становились на сторону одной из воюющих сторон в гражданской войне, он и до постановления об автокефалиях признавал рукоположения и на­значения, сделанные «белофильскими» церковными администра­циями. Ясно и то, что Патриарх имел в виду только свою кано­ническую территорию, когда разрешал своим архиереям вре­менные автокефалии. Однако остается загадкой, почему поста­новление было выпущено в день эвакуации последних белых частей из Крыма. Вероятно оно было предназначено к примене­нию на оторвавшихся бывших частях Российской империи — Польше, Прибалтике, например, а возможно также и на терри­ториях, где не было местных православных церквей. Не мог он распространять действие постановления на канонические терри­тории, например, сербского или константинопольского патриархатов; а именно так толкуют это постановление карловчане, оправдывая свои действия в эмиграции.

Не менее неубедительны карловацкие претензии, что За­граничное церковное управление является непосредственным преемником ВВЦУ Юга России. Дело в том, что митрополит Антоний и около десятка архиереев эмигрировало с деникин­цами в Константинополь в то время, когда Врангель еще был в Крыму, и там образовалось по ноябрьскому патриаршему по­становлению Крымское церковное управление, подчиненное местному епархиальному архиерею, который при эвакуации ос­тался в Крыму.

После окончательной эвакуации в Константинополе оказа­лось 4 епископа из членов Ставропольского и Крымского цер­ковных управлений. Кстати, неясно, имел ли какое-либо отно­шение к Ставропольскому управлению м. Антоний — ведь в мае 1919 года он был еще в польском плену, а прибыв в Россию, отправился на свою кафедру в Киев. Только эмигрировав из Киева в конце 1919 года, он короткое время был правящим митрополитом Кубанской епархии. Как бы то ни было, идея создания центрального церковного управления в эмиграции при­надлежала архиепископу Вениамину Федченкову, возглавляв­шему в Крыму военное духовенство Врангелевской армии, тому самому Федченкову, который позднее станет экзархом Москов­ской патриархии в Америке. Когда он предложил м. Антонию создать такое управление для эмиграции, митрополит реагиро­вал отрицательно, грубо сказав: «Только последний дурак мо­жет мечтать о создании отдельного церковного управления на канонической территории Патриарха Вселенского». Но вскоре он дал себя уломать, и во главе с ним церковная делегация отправилась к местоблюстителю Патриарха Вселенского. Речь :? тот момент шла лишь о церковном окормлении почти миллио­на русских людей в Константинополе, окрестных городах и на островах. И вот Константинопольская патриархия, не уведомив об этом Патриарха Тихона и не спросясь его разрешения, бе­рет на себя роль распорядителя церковными делами и функция­ми епископов, Константинополю не принадлежащих и канони­ческого отпуска от своего патриарха не получивших. Констан­тинополь разрешает м. Антонию создать Временное Высшее Русское церковное управление за границей «для окормления русских общин за рубежом, как в православных... так и непра­вославных странах, под высочайшим омофором Вселенского Патриархата», причем за патриархатом остается и вся судеб­ная власть. Следовательно, речь шла на самом деле о подчи­нении зарубежного церковного управления Патриархату .Все­ленскому с правами широкой внутренней автономии. Следует отметить, что когда по своем выходе из тюрьмы в 1923 году Патриарх Тихон в послании повторно запрещает Карловацкий Синод, он там подчеркивает, что предшествовавшее Синоду Вре­менное Высшее церковное управление было создано Константи­нопольским патриархатом без его, Патриарха Тихона, ведома.

Как видим, с самого возникновения своего это Управление и само его создание нарушают все канонические основы. Вряд ли стоит еще напоминать, что по церковным канонам епископ, по­кинувший свою паству, теряет все свои архиерейские полномо­чия, покуда его не примет в свои ряды и даст назначение иерар­хия той страны, куда он прибыл, и если у него есть отпускная грамота.

Но нарушения канонов новоиспеченным константинополь­ским ВВРЦУ за границей на этом не окончились. В 1921 году стараниями уже жившего в это время в Сербии архиеп. Евлогия, по приглашению Сербской Церкви всё константинополь­ское русское церковное управление перебирается в Сербию, в Сремские Карловцы, не спрося никакого разрешения у Кон­стантинопольского патриархата. Приехав в Сербию, пользуясь радушием сербского епископата, предоставившего русским ие­рархам полную свободу действий в русских церковных делах, митрополит Антоний и его окружение уже начинают действо­вать совершенно независимо как некая высшая церковная власть для эмиграции.

В январе 1920 г., несколько ранее митрополита Антония, эвакуируется из Новороссийска архиепископ Евлогий (Георги­евский). Встретившийся ему сербский дипломатический предста­витель приглашает его в Сербию, куда Евлогий и прибывает. Он служит в сербских храмах, пользуясь дружбой и гостепри­имством сербского духовенства, и с осени 1920 года преподает Закон Божий в созданном в Белой Церкви, что недалеко от Белграда, русском институте благородных девиц.

В апреле 1921 г. архиепископ Евлогий получает от ВВРЦУ из Константинополя, за подписью его председателя м. Антония, назначение быть управляющим всеми западно-европейскими русскими приходами «на правах епархиального архиерея». При­чем в приписке указано, что решение о таковом его назначении было принято еще «2/15 октября 1920 г. в Симферополе», т. е. автокефальным учреждением на канонической территории Мос­ковского патриархата, устроенным в соответствии с патриар­шим указом от 20-го ноября. Эту подробность важно запом­нить, ибо она указывает на каноническую основу назначения архиеп. Евлогия с самого начала. Однако ряд священников в Западной Европе отнёсся с недоверием к правомочности этого назначения. Тогда архиепископом Евлогием и одним из запад­ноевропейских священников были посланы запросы через Фин­ляндию митрополиту Вениамину Петроградскому, который по положению ведал русскими заграничными приходами (вернее — посольскими церквами). И вот в начале марта пришло поста­новление Патриарха и его Синода о назначении архиеп. Евло­гия управляющим русскими приходами Западной Европы с воз­ведением его в сан митрополита (Постановление от 14/27 ян­варя 1922 г.). Таким образом, м. Евлогий становится един­ственным канонически полномочным среди всего зарубежного русского епископата в Европе.

Вторым канонически назначенным на свой новый пост — а именно, возглавителем североамериканской паствы — будет митрополит Платон. История Православной Церкви в Америке, конечно, сильно отличается от истории европейского рассеяния. Во-первых, православие в Америке появилось в конце 18-го века как миссия для американских туземцев на Аляске. Центр аме­риканского православия сдвинулся на основную территорию США, а частично и Канады, лишь к концу 19-го века, с вол­нами экономической эмиграции из Австро-Венгрии, Балкан и Ближнего Востока и только в очень незначительной степени из Российской империи. Самый большой толчок к росту правосла­вия в Америке был переход больше сотни тысяч униатов в пра­вославие в Америке и Канаде в последние два десятилетия пе­ред Первой мировой войной. Кстати, именно возвращавшиеся домой после нескольких лет в Америке новоправославные га­личане, лемки и карпатороссы больше всего способствовали возрождению православия в этих районах. И только незначи­тельная часть белых эмигрантов вкрапилась в эту многонацио­нальную православную массу в Северной Америке в 20-е годы.

Страницы: 1 2 3