Глава III.  Религиозное возрождение на оккупированной территории

4.   Православная Церковь в рейхскомиссариате «Украина»

Наиболее сложная религиозная ситуация из всех занятых гер­манскими войсками территорий существовала на Украине. Орга­низация церковной иерархии там протекала в борьбе автономной Церкви и националистической. Первая основывала свое канони­ческое положение на решении Всероссийского Поместного Со­бора 1917—1918 гг. о создании Украинской автономной Церкви в составе Русской. Автокефальная принципиально разорвала вся­кую связь с Московской Патриархией и приняла в сущем сане священников-«липковцев» — так называемых самосвятов, кото­рых ни одна Православная Церковь не могла считать законно по­священными священнослужителями²⁴⁶.

18  августа 1941 г. большинство православных епископов, ока­завшихся на оккупированной территории Украины, собрались на собор в Почаевской лавре и провозгласили создание автономной Украинской Церкви. Главой ее был избран архиеп. Алексий (Гро­мадский), возведенный затем в сан митрополита. 1 сентября 1941 г. в окружном послании к верующим он обосновал решение не возобновлять свое подчинение заявившему юрисдикционные права на всю Украину митрополиту Варшавскому Дионисию (Валединскому). Митрополит Алексий ссылался на то, что западно­украинские земли вошли в состав СССР, а местные епархии — в Московский Патриархат, и митр. Дионисий письменно отказал­ся в 1939 г. от своих прав на эти территории. 25 августа 1941 г. новый собор епископов в Почаевской лавре избрал митр. Алек­сия экзархом Украины²⁴⁷.

Митр. Дионисий, не признав автономную Церковь, сформу­лировал свои возражения в послании от 30 ноября 1941 г. Так как германские власти не допускали распространения его влияния на восток, он начал поддерживать и благословил возрождение анти- московской автокефальной Украинской Церкви. Митр. Диони­сий возвел в сан архиепископа еп. Луцкого Поликарпа (Сикорс- кого) и 24 декабря 1941 г. назначил его администратором (управ­ляющим церковью) на Украине. Автокефальная Церковь была официальна восстановлена на соборе епископов, состоявшемся 7—10 февраля 1942 г. в Пинске. Именно он постановил прини­мать в общении священников-«липковцев» без нового посвяще­ния (остатки их организовались на своем съезде в Киеве 29 сен­тября 1941 г.). 17 мая 1942 г. архиеп. Поликарпу решением Сино­да в Киеве был присвоен титул митрополита Киевского, но он остался жить в Луцке. Автокефалисты развернули борьбу против автономной Церкви. Обе они посвящали новых епископов, чис­ло которых вскоре дошло до 15 у автокефалистов и 19 (считая 2 ар­хиереев Ростовской епархии) у автономной Церкви²⁴⁸.

Почти все имевшиеся на Украине православные епископы проживали в ее западной части, присоединенной к СССР в сен­тябре 1939 г. На остальной территории республики уцелел лишь один архиерей канонического рукоположения — проживавший на покос в Киеве престарелый схиархиепископ Антоний (Абашид­зе). Однако германские ведомства не разрешили публикацию в украинской прессе статьи профессора Степы, предлагавшего схи- архиеп. Антония в качестве главы Церкви. Они соглашались лишь на то, чтобы основой для создания новой иерархии на Украине стали архиереи бывших польских Волыни и Полесья. К концу 1941 г. владыка Антоний вошел в состав автономной Церкви и был избран заместителем председателя ее Архиерейского Собора. В своем письме к митр. Алексию он резко осудил вмешательство Варшавского митрополита во внутреннюю церковную жизнь Ук­раины: «Митрополит Дионисий этим вмешательством всадил нож в спину нашей Церкви»²⁴⁹.

Сам владыка Алексий также очень негативно оценивал созда­ние при поддержке митр. Дионисия и практическую деятельность автокефальной Церкви. В одном из своих частных писем от 3 сен­тября 1942 г. митрополит писал: «...плохо на Волыни, здесь дей­ствует располитикованная украинская интеллигенция во главе с луцкими церковными «диячами»... Не знаю, что будет дальше, но совершается у нас в Церкви великий обман. Как большевики вся­кими лозунгами совратили и погубили тело нашего народа, так нынешние «диячи» задались целью вырвать у нашего народа душу. Ругая всячески Москву и нас, якобы «москалей», они вызывают такое человеконенавистничество, из коего — может родиться толь­ко неверие и безбожие. Политика у них всё, а вера и Церковь толь­ко орудие для достижения своих нецерковных целей»²⁵⁰.

Сильное влияние на религиозную ситуацию и церковное про­тивостояние оказывала политика германских оккупационных вла­стен. В первое время они умышленно допускали стихийное воз­рождение церковной жизни. Однако германская политика по отно­шению к православию отнюдь не была изначально единообразной. Сперва за ее проведение отвечало командование группы армий «Юг» во главе с генералом Рунштедтом. В составе его штаба ре­шением церковных вопросов занимался бывший директор Брес­лавского Восточно-Европейского института профессор Ганс Кох. Рунштедт предоставил последнему полную свободу. Таким обра­зом, прежде чем ведение церковно-политическим вопросом пе­решло к Рейхсминистерству занятых восточных территорий (РМО) и реихскомиссариату «Украина» (РКУ), существовал ко­роткий промежуточный период, заложивший основы будущего развития религиозной ситуации. В основном церковные мероп­риятия военной администрации заключались в официальном при­знании существования возникающих приходов. Нередко находи­лись христиански ориентированные офицеры, которые лично помогали церковному строительству²⁵¹.

Одним из таких офицеров являлся будущий крупнейший гер­манский специалист по истории Украинской Церкви в XX реке Фридрих Хейер — в годы войны офицер вермахта, хотя и имев­ший сан евангелического священника. Он рассказал автору не­сколько характерных эпизодов из своей биографии, в частности о тех случаях, когда ему приходилось отпевать и православных и лютеран. Подобный случай произошел в Полтаве, когда сконча­лась работавшая в госпитале местная немка-лютеранка. Админи­страция госпиталя обратилась с просьбой о совершении отпева­ния к воинскому священнику Вермахта. Но на запрос последнего епископ ответил, что это строжайше запрещено и может стать по­водом для ликвидации военного духовенства в армии. Тогда Хей­ер упросил командира части, в которой он служил, разрешить со­вершить отпевание ему. В результате на похоронную процессию, которая шла через весь город, собралось огромное количество людей. Позднее Хейер написал докладную записку о необходи­мости изменить религиозную политику на «занятых восточных территориях», которую отправил в Берлин. В качестве ответа при­шел приказ СД об аресте священника. Но затем командир все- таки освободил его и разрешил служить, правда, лишь в зоне во­енной администрации, предупредив, что если Хейер въедет на территорию Рейхскомиссариата «Украина», то сразу же будет аре­стован СД²⁵².

Даже в первый, относительно благоприятный для церковного развития на Украине период возможности распространения не были равными для всех юрисдикции. Военная администрация явно поддерживала автокефалистов. Свою роль здесь сыграл тот факт, что Ганс Кох, родившийся в немецкой колонии под Ста­ниславом, был давно связан с украинскими националистами. В 1918—1920 гг. он работал в штабе петлюровской армии, ас зимы 1940/41 г. по поручению абвера поддерживал связь с эмигранта­ми из «Организации украинских националистов» (ОУН). В пер­вые месяцы войны Кох активно занимался церковными и поли­тическими делами во Львове, а после взятия Киева (19 сентября 1941 г.) переехал туда, заняв должность особого уполномоченно­го по вопросам культурной жизни. Но через 2—3 месяца его дея­тельность была прекращена. Как разъяснил в октябре 1941 г. рей­хсминистр Розенберг генерал-губернатору Франку: «Это было во­обще не дело Коха — проводить украинскую политику»²⁵³.

В ноябре 1941 г. оккупированную часть Украины посетил ру­ководитель группы религиозной политики РМО Карл Розенфель­дер, который беседовал в Киеве с Кохом. Как видно из доклада Розенфельдера от 1 декабря 1941 г., взгляды и авторитет профес­сора Коха оказали на представителя министерства определенное воздействие. В то же время в докладе уже видны опасения по по­воду националистических тенденций в автокефальной Церкви, а также ощущается присущее ведомству Розенберга враждебное отношение к христианству в целом и к православию в частности: «По моим наблюдениям и представлениям, необходимо считать­ся с тем, что вскоре неофициально будет избран церковный руко­водитель Украины, хотя и со стороны православного духовенства в Генерал-губернаторстве и в губернии Галиция... В Киеве про­фессор Кох сам распорядился, чтобы там пока не отменяли кон­фискацию главных храмов, прежде всего Софийского собора, ко­торый является национальным символом. Открытым маленьким церквам было поставлено условие — при совершении литургии молиться за фюрера.

По мнению Коха, особенно большое значение для церковно­го развития в будущем имеет автокефальная Украинская Церковь, священники которой до сих пор готовы к совместной работе с Г ер- манией, но среди них все же имеются сторонники Бандеры... Под­держка или даже содействие религиозной и церковной жизни, по моему мнению, полностью излишни, если даже не вредны... Как и всякое христианство, восточное христианство также находится в принципиальном противоречии с национал-социалистическим мировоззрением. Это сочетается с тем, что вновь возникающая Церковь на Востоке, прежде всего на великорусской и украинс­кой территории, будет покровительницей неосуществимых меч­таний о свободе. Мы должны видеть в православных христианах не союзников сегодня, а мировоззренческих врагов завтра. А ес­ли восточное христианство будет восстановлено в совсем новой форме, то его враждебность к национал-социализму окажется еще более сильной. Духовное состояние народов на Востоке сегодня таково, что именно в религиозном отношении существует избы­ток чреватых роковыми последствиями возможностей»²⁵⁴.

Осенью 1941 г. на большей части Украины вместо военной была введена гражданская администрация. При этом Северная Бу­ковина, Бессарабия и Одесская область были переданы Румынии. Галицию присоединили к Генерал-губернаторству. А на остав­шейся правобережной части Украинской ССР (с восточной гра­ницей по Днепру) приказом Гитлера от 20 августа 1941 г. был об­разован рейхскомиссариат «Украина». 1 сентября его руководи­телем Г итлер назначил гауляйтера и обер-президента Восточной Пруссии Эриха Коха с резиденцией в Ровно.

Вначале РКУ состоял из 4 генерал-бецирков (округов): Подо- лии и Волыни, Днепропетровска, Николаева и Житомира, а в 1942  г. был расширен до 6 — с включением генерал-бецирков Киев, Таврия и Крым (правда, сам Крым остался под управлени­ем военной администрации), причем осенью 1942 г. даже плани­ровалось увеличить РКУ до 14 генерал-бецирков, включив но­вые — Харьков, Чернигов, Воронеж, Ростов, Саратов, Сталинград, Сталино и «Немецкое Поволжье», но поражение под Сталингра­дом сорвало осуществление этих планов. Переход через границы административных зон был жестко ограничен, а для большинства жителей совсем невозможен и смертельно опасен²⁵⁵.

Первую общую политическую инструкцию от Розенберга Кох получил, вступив в свою должность 19 ноября 1941 г. В ней гово­рилось: «Препятствовать любому влиянию русского православия и его священников, а также въезду всех представителей каких-либо церквей из других стран в рейхскомиссариат «Украина»... Рейхс­комиссар должен противодействовать тому, чтобы конфессии и секты занимались политикой и выступали с какими-либо поли­тическими декларациями перед общественностью. Например, ему не следует принимать украинского архиерея как представителя украинского народа, а исключительно в качестве назначенного рейхсминистром занятых восточных территорий украинского до­веренного лица»²⁵⁶.

Еще более явно антирусская направленность и стремление поддерживать всякую форму церковного раскола видны в проек­те январского 1942 г. указа Розенберга Коху: «Русскую православ­ную церковь в рейхскомиссариате «Украина» ни в коем случае не поддерживать, так как она является носительницей великорусской и панславянской идей. Автокефальную же Украинскую церковь, напротив, следует поддержать в качестве противовеса Русской пра­вославной... Кажется наиболее правильным перенести центр тя­жести церковной жизни в отдельные генерал-комиссариаты, что приведет к получению каждым генерал-комиссариатом своего собственного епископа. Если эти епископы по причине различ­ного понимания догматов станут друг с другом враждовать или вступят в конфликт со своим патриархом, то со стороны немец­кого гражданского управления не должны предприниматься по­пытки их примирения или достижения договоренности. Также не следует возражать, если отдельные епископы будут подчиняться различным патриархам»²⁵⁷. Наконец, в директивном письме рей­хсминистра от 13 мая 1942 г. прямо указывалось, что украинцы должны иметь свою, отдельную от русских, православную Цер­ковь.

Следуя указанием Розенберга, учреждения рейхскомиссариа­та первое время после упразднения военной администрации так­же рассматривали автокефальную церковь в качестве союзницы в осуществлении их намерений духовно отделить Украину от Мос­квы. Германские историки Ф. Хейер и X. Вейзе даже полагают, что германская помощь сыграла решающую роль в распростране­нии влияния автокефалистов: «Если бы этому направлению, ко­торое сперва было представлено лишь группой западно-украинс­ких личностей, не оказалась с самого начала представлена пол­ная поддержка, то автокефальная церковь никогда, прежде всего в восточных областях, не приобрела существенного значения»²⁵⁸. В этом утверждении есть большая доля истины. Так, К. Розен­фельдер в заметке для Розенберга 20 апреля 1943 г. ясно писал об активной германской поддержке автокефалистов: «Ослабление Православной Церкви московского направления являлось исход­ным пунктом и руководящей идеей министерства. В связи с этим со стороны министерства было оказано покровительство всем ав­токефальным направлениям и устремлениям внутри Православ­ной Церкви. В рамках данной политики в первые же недели в ос­вобожденных областях Украины вновь возникла автокефальная Украинская Церковь... Впоследствии Церковь экзарха Алексия оказалась сильнее и имела больший успех, хотя церковная группа Дионисия — Поликарпа с полным правом могла ссылаться на симпатии министерства и вермахта, что она и делала. Автокефа- листам не могло не быть известным, что первые распоряжения министерства германским учреждениям предусматривали покро­вительство автокефальной группе. Еще в указаниях вермахта от 4 июня 1942 г. шла речь об этих формах покровительства»²⁵⁹.

Кроме того, украинские националисты двух враждующих меж­ду собой течений — мельниковцы и бандеровцы, получив полную свободу действий и под держку оккупантов, быстро заняли основ­ные командные посты в созданной нацистами гражданской ад­министрации. Естественно, они помогали автокефалистам. Так, племянник Петлюры Степан Скрыпник (14 мая 1942 г. приняв­ший сан епископа с именем Мстислав) 26 июля 1941 г. был на­значен представителем Министерства восточных территорий при группе армий «Юг» и стал доверенным лицом по вопросу органи­зации гражданского управления на Украине. Однако германская политика сводилась к стремлению отделить республику от Рос­сии, но не к созданию независимой Украины. В связи с этим у оккупационных властей постепенно все больше стали расти кон­фликты с бандеровцами. В сводке полиции безопасности и СД от 9        сентября 1941 г. с явным беспокойством отмечалось, что в Га­лиции «наиболее крайняя группа» С. Бандеры проводит пропа­ганду независимой Украины, используя в своих целях религиоз­ные праздники. То же совершалось в районе Пинска. А в Луцке происходило открытое приведение к присяге бандеровцев во вре­мя богослужения²⁶⁰.

Примечания:

246. В 1921 г. «собор», состоявший из мирян, диаконов и священников «хи­ротонисал» протоиерея Василия Липковского в «митрополиты» наложением рук всех присутствующих. Созданная таким революционным путем Украинская ав­токефальная «церковь» получила прозвище «липковщина». Советские власти сначала поддержали ее, как и любой раскол в Церкви, но в период коллективи­зации 1930 г. заставили «липковцев» самоликвидироваться.
247. Heyer F. Die Orthodoxe Kirche in der Ukraine von 1917 bis 1945. Koln — Braunsfeld. 1953. S. 175—176; Сообщения и распоряжения Высокопреосвященней- шего Серафима, митрополита Берлинского и Германского и Среднеевропейского митрополичьего округа (СР), сентябрь 1942. С. 4. 11—12; октябрь 1942. С. 5—6.
248. Heyer F., а.а.О. S. 176—182; Раневский С. Украинская автокефальная Цер­ковь. Липковщина или «самосвятство» // Православная Русь. 1948. № 6. С. 8; СР, август 1942. С. 4; ноябрь 1942. С. 6.
249. Раневский С. Указ. соч. С. 8.
250. СР, май 1943. С. 7.
251. Heyer F., Weise Ch., ааО. S. 224-225.
252. Личное свидетельство от 14.04.1999 г. в Гейдельберге.
253. Stehle Н. Der Lemberger Metropoht Scheptyckyj und die nationalsozialistiche Politik m der Ukraine // Vierteiljahreshefte fur Zeitgeschichte 34/1986, 3 Heft. S. 412; BA R5101/22 183. Bl. 22
254. BA, NS 43/42. В1. 203-209.
255. IfZ, МА 546. В1. 817, 843.
256. IfZ, МА 546. В1. 745, 748.
257. Там же. В1. 727-728.
258. Heyer F., Weise Ch., aaO. S. 279.
259. BA, R6/281. В 1.31-32.
260. Алексеев В., Ставру Ф. Русская Православная Церковь на оккупирован­ной немцами территории // Русское Возрождение. 1981. № 16. С- 98—100. 119; Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. С. 213; ВД R58/216. В1. 354-355.

Страницы: 1 2 3 4